Оккупация Кубани глазами детей войны
Здесь была война Когда благодатную, плодородную землю топтали вражеские сапоги, их семьи страдали от голода и холода, ютились в сараях и подвалах. Сегодня дети войны готовы поделиться страшными свидетельствами зверств и подлости фашистских оккупантов. Как фашисты глумились в Кавказской Виктору Родионовичу Клименко было 12 лет, когда началась оккупация станицы Кавказской. Его память сохранила все подробности. [caption id="attachment_12077" align="alignnone" width="300"]
Виктор Родионович Клименко[/caption] «Первыми зашли не немцы, а венгры-мадьяры. Они расстреливали скот, кур, забирали все продовольствие». Отец Виктора был директором мясокомбината и внештатным сотрудником КГБ. Его не призвали в армию, дали другое задание: эвакуировать скот. После начала оккупации ему пришлось скрываться. Полгода оккупации до освобождения, он укрывался в овраге неподалеку от родного дома. «После венгров пришли румыны. Моя сестра в это время заболела воспалением легких», — продолжает Виктор Родионович. Он вспоминает, как в их двор зашел офицер с огромным рюкзаком на спине. «Мать моя объясняет ему, что дочь больная тифом. На что офицер ответил: «Я доктор-лекарь, поп-батюшка будет лечить вашу дочь». Он вошел в комнату и занял кровать. Но обещание сдержал. На смену румынам пришли немецкие солдаты. Они расположились основательно. В станичной школе они организовали что-то вроде концлагеря. Жители видели, как военнопленных гоняли на работы в поле — копать сахарную свеклу. Ею же пленные и питались. Иногда их водили по улицам, мирные жители делились с ними своей скромной едой: свеклой, картошкой, кукурузой. У Клименко поселились два немца, один толстый, другой худой. Виктор рассказывает, как между собой дети называли их «фрицами». Немцы часто получали посылки из дома. Толстый не все съедал, остатки выкидывал. На глазах голодных детей, которые не смели подойти близко, продукты портились. Правда, худой иногда с ними делился и говорил, что толстый — бауэр, помещик. Дед Виктора был пасечником. Предатель по имени Карион водил к нему немцев за медом. «А когда мед закончился, они били деда прикладом, пока он не потерял сознание. Через два дня старик от побоев умер», — вспоминает Виктор Родионович. Когда немцы начали отступать, Карион сбежал вместе с ними… Однажды в школе фашисты вместе с местными предателями отмечали католическое Рождество. Глубокой ночью, когда они уснули в пьяном угаре, казаки-патриоты подожгли здание. Многие захватчики тогда погибли, другие разбежались. После освобождения станицы отца Виктора призвали на фронт. Победу тот встретил в Дрездене. И после войны вся семья много работала на восстановлении родной станицы. Бесценные свидетельства Людмила Бобрякова родилась 1946 году. Ее семья — мама, обе бабушки и брат с сестрой, в 42-м году пережили оккупацию Краснодара. Отец был мобилизован сразу после нападения гитлеровской армии на Советский Союз. Воевал за Кубань. [caption id="attachment_12078" align="alignnone" width="300"]
Людмила Васильевна Бобрякова.[/caption] «Первый год войны был самым страшным. Не было обмундирования, еды, винтовку выдали одну на троих», — вспоминает отцовские рассказы Людмила. Когда Красная Армия отступала, Василий и еще полтора десятка сослуживцев попали в плен. Их поместили в старый сарай, охрана часто пряталась от холода неподалеку. Отец Людмилы убедил троих товарищей бежать. Сказал: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать. И так, и так — расстрел». Побег удался, а оставшихся расстреляли на следующий день. Таких историй Людмила Васильевна знает много. Она, учитель с многолетним стажем, по крупицам собирала воспоминания своих близких, старалась сохранить их для новых поколений. …Мать с детьми оставалась в оккупированном Краснодаре. Именно там фашисты впервые применили «душегубку» — передвижную газовую камеру. Она наводила ужас на мирное население. На душегубках вывозили тела в лес, скидывали в овраг и даже не закапывали. В доме семьи Людмилы немцы оборудовали телефонную станцию, а хозяев переселили в самую холодную комнату. Выходить не разрешалось, но иногда младший брат все же выбегал. Его непрошеные гости спрашивали: «Где батька?». А он баском отвечал: «Пошел немцев бить». И его, как щенка, зашвыривали обратно в комнату. Но освобождение было уже близко. В это время оккупанты особенно зверствовали. Однажды немец, который часто показывал фотографии своей семьи и детей, предупредил: уходите, мол, или вас завтра расстреляют. Бежали в чем были. По улицам передвигаться было опасно, пробирались проулками. Нашли заброшенный сарай, спрятались под крышей. Там мать с двумя детьми без еды и воды провели четыре дня. Потом пришли красноармейцы. В 44-м после ранения на Курской дуге вернулся отец. Много лет каждый день ему снилась война, — рассказывает Людмила Васильевна. Сейчас она возглавляет Совет ветеранов поселка им.М.Горького. Людмила Васильевна Бобрякова старается отыскать очевидцев событий Великой Отечественной, записать их рассказы, запечатлеть на фотографиях. Бесценные свидетельства героизма советского народа, судьбы отдельных людей — все это хранится в ее рукописях.
Виктор Родионович Клименко[/caption] «Первыми зашли не немцы, а венгры-мадьяры. Они расстреливали скот, кур, забирали все продовольствие». Отец Виктора был директором мясокомбината и внештатным сотрудником КГБ. Его не призвали в армию, дали другое задание: эвакуировать скот. После начала оккупации ему пришлось скрываться. Полгода оккупации до освобождения, он укрывался в овраге неподалеку от родного дома. «После венгров пришли румыны. Моя сестра в это время заболела воспалением легких», — продолжает Виктор Родионович. Он вспоминает, как в их двор зашел офицер с огромным рюкзаком на спине. «Мать моя объясняет ему, что дочь больная тифом. На что офицер ответил: «Я доктор-лекарь, поп-батюшка будет лечить вашу дочь». Он вошел в комнату и занял кровать. Но обещание сдержал. На смену румынам пришли немецкие солдаты. Они расположились основательно. В станичной школе они организовали что-то вроде концлагеря. Жители видели, как военнопленных гоняли на работы в поле — копать сахарную свеклу. Ею же пленные и питались. Иногда их водили по улицам, мирные жители делились с ними своей скромной едой: свеклой, картошкой, кукурузой. У Клименко поселились два немца, один толстый, другой худой. Виктор рассказывает, как между собой дети называли их «фрицами». Немцы часто получали посылки из дома. Толстый не все съедал, остатки выкидывал. На глазах голодных детей, которые не смели подойти близко, продукты портились. Правда, худой иногда с ними делился и говорил, что толстый — бауэр, помещик. Дед Виктора был пасечником. Предатель по имени Карион водил к нему немцев за медом. «А когда мед закончился, они били деда прикладом, пока он не потерял сознание. Через два дня старик от побоев умер», — вспоминает Виктор Родионович. Когда немцы начали отступать, Карион сбежал вместе с ними… Однажды в школе фашисты вместе с местными предателями отмечали католическое Рождество. Глубокой ночью, когда они уснули в пьяном угаре, казаки-патриоты подожгли здание. Многие захватчики тогда погибли, другие разбежались. После освобождения станицы отца Виктора призвали на фронт. Победу тот встретил в Дрездене. И после войны вся семья много работала на восстановлении родной станицы. Бесценные свидетельства Людмила Бобрякова родилась 1946 году. Ее семья — мама, обе бабушки и брат с сестрой, в 42-м году пережили оккупацию Краснодара. Отец был мобилизован сразу после нападения гитлеровской армии на Советский Союз. Воевал за Кубань. [caption id="attachment_12078" align="alignnone" width="300"] Людмила Васильевна Бобрякова.[/caption] «Первый год войны был самым страшным. Не было обмундирования, еды, винтовку выдали одну на троих», — вспоминает отцовские рассказы Людмила. Когда Красная Армия отступала, Василий и еще полтора десятка сослуживцев попали в плен. Их поместили в старый сарай, охрана часто пряталась от холода неподалеку. Отец Людмилы убедил троих товарищей бежать. Сказал: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать. И так, и так — расстрел». Побег удался, а оставшихся расстреляли на следующий день. Таких историй Людмила Васильевна знает много. Она, учитель с многолетним стажем, по крупицам собирала воспоминания своих близких, старалась сохранить их для новых поколений. …Мать с детьми оставалась в оккупированном Краснодаре. Именно там фашисты впервые применили «душегубку» — передвижную газовую камеру. Она наводила ужас на мирное население. На душегубках вывозили тела в лес, скидывали в овраг и даже не закапывали. В доме семьи Людмилы немцы оборудовали телефонную станцию, а хозяев переселили в самую холодную комнату. Выходить не разрешалось, но иногда младший брат все же выбегал. Его непрошеные гости спрашивали: «Где батька?». А он баском отвечал: «Пошел немцев бить». И его, как щенка, зашвыривали обратно в комнату. Но освобождение было уже близко. В это время оккупанты особенно зверствовали. Однажды немец, который часто показывал фотографии своей семьи и детей, предупредил: уходите, мол, или вас завтра расстреляют. Бежали в чем были. По улицам передвигаться было опасно, пробирались проулками. Нашли заброшенный сарай, спрятались под крышей. Там мать с двумя детьми без еды и воды провели четыре дня. Потом пришли красноармейцы. В 44-м после ранения на Курской дуге вернулся отец. Много лет каждый день ему снилась война, — рассказывает Людмила Васильевна. Сейчас она возглавляет Совет ветеранов поселка им.М.Горького. Людмила Васильевна Бобрякова старается отыскать очевидцев событий Великой Отечественной, записать их рассказы, запечатлеть на фотографиях. Бесценные свидетельства героизма советского народа, судьбы отдельных людей — все это хранится в ее рукописях. 
