Последний бой
На конкурс
Посвящается участнику Великой Отечественной войны, артиллеристу-наводчику Семену Ефремовичу Сова
Канули в прошлое военные года,
Забыты все лишенья и невзгоды,
Но он не забывает никогда
Войны кровопролитнейшие годы.
Всегда себе он ясно представляет
Огонь и дым артиллерийской пушки,
И память его четко вспоминает
Последний бой их, бой у деревушки…
Их батарея стала на прикрытье,
Позиция — у мирной деревушки.
Тягач ушел в овраг, в укрытие,
А их осталось семеро у пушки.
Они одни. Пехота отступила.
Вся ночь прошла в тревожном ожидании.
Она кровавый отблеск наложила
На облака, на мертвых звезд мерцание.
Заря пришла к ним с треском автомата —
Фашист стрелял с высоких тополей.
Убил он лейтенанта — их комбата,
И сам убит снарядом пушкарей…
Вновь тишина настала на участке,
Лишь в стороне гремел далекий бой —
То дрались отступающие части,
Сражаясь насмерть с вражеской ордой.
И вот уже снаряды рвутся в поле,
Где оборону заняли они.
Привыкшие к своей солдатской доле,
Они не раз уже вели бои.
Примерно в километре, в чистой степи,
На батарею двигались два танка,
За их прикрытием густые немцев цепи —
Так началась фашистская атака.
Прильнул к приборам пушки наш наводчик,
Крутя за ручки. Не моргнет ресница.
И пушка автоматом уже строчит.
Крутнулся танк — разбита гусеница.
Позицию снаряды засыпают,
Осколки, пули мчатся густым роем
И еще трое из расчета погибают,
И остаются из расчета трое.
Один строчит, строчит из пулемета,
Подобранного где-то в жаркой схватке.
Вся гимнастерка мокрая от пота,
Но пулемет в руках в железной хватке.
А враг все ближе, ближе подступает,
Охватывая их в полукольцо…
И уже пятый, пятый погибает,
Смертельно раненный в лицо.
Зигзагом танк идет фашистский,
Он видит цель — стремится бить по ней.
Наводчик же с лицом землистым
Кричит: «Снарядов мне, снарядов побыстрей!»
Но некому ему поднесть снаряды,
Замолк давно и жаркий пулемет.
Наводчик сам бросается к снарядам,
Несет, вставляет в пушечный замок.
И вот уже он снова за прицелом,
Командует себе: «Огонь! Огонь!»
Над танком взвился дымок серый —
Пробито его чрево, его бронь…
И вдруг очнулся, ожил пулеметчик,
Чуть-чуть прошла контузия его —
Он по фашистам снова строчит,
Вокруг не слыша ничего.
Он только видит злые морды,
С рогами каски, автоматы
И кладет в землю эти орды,
Что были б смерти его рады.
Он им вонзает пули в тело,
Чтоб уже больше никогда
Земля за ними не горела,
Не жгли фашисты города.
И он разил, валил их грудой,
И сознавал, что это — смерть!
Из роты, шедшей в бой, лишь чудом
Фашистов уцелела треть…
Позицию их затянуло дымкой
От пыли, дыма и огня.
Их волосы стали с сединкой
С того злопамятного дня…
Снаряд последний уже вогнан
В цепь убегающего гада.
Расчет их выстоял, не дрогнул —
ОН понимал как ЭТО НАДО!
Все небо серое над ними,
Кровавым отблеском пылало,
Враг посылал мину за миной,
Но пушка больше не стреляла.
Разбита миной и навек
Ей не стоять больше в строю.
Она, как будто человек,
Погибла честно в том бою!
***
…Наводчик тяжело поднялся,
Раненный в голову и ногу.
Он с пулеметчиком обнялся,
Шепча слова: «Теперь в дорогу.
Мы честно провели свой бой.
Немало фрицев, Гансов — гадов
Здесь расплатились головой
За наш расчет, за пушку. Надо
Податься влево. Там свои.
И они тихо побрели.
Их подобрали тягачисты,
Свои друзья-артиллеристы…
***
Тот бой его последним был,
Наводчик в строй уж не вернулся.
***
В далеком городе курортном
Врачи боролись, жизнь спасая.
И он в халате однобортном
Уже ходил, слегка хромая.
За бой свой он не ждал наград,
Он вел его во имя ЖИЗНИ,
Как МИР спасал наш СТАЛИНГРАД,
Во имя РОДИНЫ-ОТЧИЗНЫ!
***
Канули в прошлое военные года,
Забыты все лишенья и невзгоды,
Но он не забывает никогда
Войны кровопролитнейшие годы.
Евгений Иванов,
заслуженный работник
культуры Кубани.
