От нити до кофточек и брюк
Ну и лют был Акимыч на проходной завода искусственного волокна, особенно к крутильщицам.
Даже заставил уборщицу Глафиру ощупывать в дежурке подозрительных из них, дабы определить: естественно ли выпячивает у них грудь или это технический продукт?
Однажды вызвал его к себе в кабинет директор завода, и сказал:
— Степан Акимович, из милиции поступил сигнал, что на нашем городском рынке увеличилось количество женских кофт, связанных из нашей объемной нити, которую мы на реализацию не отгружали. Подумайте над этим фактом.
Акимыч подумал и уложил на пол у вертушки зеркало. И когда его переступали крутильщицы, зорко всматривался в отражение проплывающих над ним пространств. Это нововведение вахтера вконец испортило настроение у сотрудниц крутильного цеха, тем более что директор одобрил предложение ретивого служаки.
Однако это изобретение Акимыча помогло мало — кофточек на рынке не убывало. Директор вновь вызвал его и сделал внушение, как будто это Акимыч собственноручно наполнял рынок кофтами. Это внушение директора всколыхнуло самолюбие вахтера и он стал ходить по цехам, дабы выявить возможные пути утечки нити мимо пределов проходной.
В этот раз в крутильный цех он проник, как всегда, через химический, до предела насыщенный парами ацетона. Встреченный настороженными взглядами станочниц, он было ринулся на поиск нычек. Но вдруг неожиданно почувствовал прохладное веяние в области ног и наиболее ценного мужского органа. Скосив глаза вниз, он увидел такое! — от чего похолодел! Обе штанины его брюк свободно болтались, оголяя ноги у самого «того» органа. Под внимательным взором десятков глаз, он поспешно зажал руками штанины и полугусиными шагами засеменил к туалету, в котором и закрылся. Акимыча от стыда прошибло потом. Он понял, что если это видели сотрудницы цеха, то слава о нем пойдет по всему заводу.
Время шло, а Акимыч из туалета не возникал. Народ заволновался. Наступил перерыв. Станочницы столпились у двери туалета. Но туалет молчал и Акимыч народу не являлся. Бригадир вызвала слесаря для вскрытия двери и фельдшера — может ценного работника кондрашка хватила?
Вскрыли дверь и… немая сцена с выпученными глазами и раскрытыми ртами: такого фокуса от Акимыча никто не ожидал — туалет был пуст! Возмущенный слесарь спросил у бригадира:
— Вы что, шуточку решили выкинуть со мной в рабочее время? Ну и где ваш разлюбезный Акимыч? Испарился? Или, как Карлсон, выпорхнул в окно? (Которое, кстати, было открыто). Ну и дела! — и плюнув в сердцах в унитаз, ушел с фельдшером с места происшествия.
И туалет приступил к выполнению своих прямых обязанностей.
А дело было вот в чем! У Акимыча, крушившего заводских несунов на проходной, рыльце тоже было в пуху. Одну из реквизированных у крутильщиц бобин крученых нитей он присвоил, вынес с завода и подарил портному с просьбой сшить ему новые брюки именно этой нитью, что тот и сделал. Однако в новых брюках Акимыч щеголял недолго. Производство этой нити бедолага знал лишь по конечному продукту, который он на проходной извлекал из потаенных мест у несунов. Если бы он знал о растворяющем действии ацетона на искусственную нить, то в новых брюках далеко стороной обходил бы химический цех с его высококонцентрированными ацетоновыми парами, которые, в конце концов, ослабили швы у его брюк и сыграли с ним злую шутку в крутильном цехе. Оказавшись в туалете, он не нашел там средств для восстановления целости порушенных брюк. Тогда, не желая стать в таком виде посмешищем у станочниц, блокировавших дверь туалета, Акимыч решился на побег через окно, благо было лето и окно открывалось на задний двор, к пожарной части. Его не удержало даже то, что туалет был на втором этаже.
Вахтеру явно повезло. Когда его верхняя половина повисла из окна вниз головой и по всем законам гравитации должна была извлечь нижнюю половину и вместе припечататься к бетонному покрытию двора, его увидели дежурные пожарные. Оценив аховую ситуацию, они оперативно приставили к окну лестницу, взобрались на нее, освободили туалет от присутствия бедолаги и спустили его вниз. Поняв безвыходность положения Акимыча в брючном вопросе, они снабдили его запасными прочными брезентовыми пожарными штанами, правда, на два размера больше его брюк. И потому в них он напоминал постаревшего Гавроша из Парижской коммуны. Это его не смутило, и он по закоулкам направился на свое рабочее место.
Когда Акимыч в этом камуфляже, с родными брюками под мышкой, возник на пороге проходной, истосковавшаяся без него в одиночестве уборщица Глафира, ошарашенная невероятным внешним видом начальства, с выпученными от удивления глазами всплеснула руками, явно желая выразить сочувствие, но Акимыч, приложив указательный палец к своим губам, строго сказал:
— Цыц! Без истерики! — и вошел в дежурку.
Глафира вытянулась по стойке «смирно», приложив левую ладонь к виску — Акимыч, бывший старшина сверхсрочной службы в Советской армии, дисциплину во вверенном ему подразделении держал строгую.
Знакомый портной перешил брюки обычными нитями. На проходной Акимыч сделал некоторую поблажку крутильщицам, убрав злополучное зеркало. И старался не замечать, как они, проходя мимо, стреляли в него лукавыми глазками и прыскали в кулаки. Уборщица Глафира, осматривая в дежурке подозрительных станочниц, кое на что закрывала глаза. Вследствие чего на городском рынке и на вокзале продолжала идти бойкая торговля женскими кофтами, связанными из искусственной объемной нити.
Владимир Решетов
г.Кропоткин
