Кодекс чести рода Гарибянов
Россия многоликая
Следователь по особо важным делам, генерал-майор юстиции, расследовавший убийство Анны Политковской из станицы Казанской
Это человек-легенда. Им восторгались и его критиковали. Иногда нещадно и часто — необоснованно. К нему взывали о помощи одни и патологически боялись другие. За него молились и его проклинали. Он тот, от которого во многом зависело, где ставить запятую в классическом «Казнить нельзя помиловать». Его имя долгое время не сходило со страниц российских и западных изданий. За ним то и дело следили объективы видеокамер, ловили и интерпретировали каждое слово, произнесенное на публику. Таких принято относить к сильным мира сего.
Именно с ним, с лицом государственной важности мне предстоял долгий разговор обо всем — жизни, судьбе, работе, семье. Признаюсь, порядком волновалась: где я — глубокая провинциалка, а где он — мой высокопоставленный герой. Разные уровни, разные миры…
Но стоило ему сказать всего лишь несколько слов, как все мои тревоги и волнения улетучились без следа: передо мною был отнюдь не чопорный небожитель, а доброжелательный, ироничный, эрудированный и весьма простой в общении человек, обладающий каким-то особенным магнетизмом, способный за несколько минут увлечь собеседника в свой полный событиями мир. И те несколько часов, что длилась наша беседа, я прожила жизнью своего героя — вместе с ним мысленно прошла его тернистый путь, переживала его эмоции, смотрела на этот мир его глазами.
Звезды на погоны, специальные звания, Генеральная прокуратура, Следственный комитет России, самые громкие и запутанные дела — все это в жизни генерал-майора юстиции, следователя по особо важным делам Петроса Вараздатовича Гарибяна будет потом.
По два имени на каждого и одна
большая любовь на всех
Грузия, поселок Гандза. Апрель 1947 года. А в тот далекий год, когда огромная страна восстанавливалась после колоссальной военной разрухи, в семье Астхик Гукасовны и Вараздата Петросовича Гарибянов родился сын. Имя мальчику дали в честь деда — Петрос, а меж собой, в семье, часто называли на русский манер — Петя, Петр Владимирович, маму Астхик — Асей, сестренку Петроса Марго — Марусей, а главу семьи Вараздата Петросовича — Владимиром Петровичем. По два имени на каждого и одна большая любовь на всех.
Семья с двумя детьми — старшенькой Марго Гарибян на момент рождения брата Пети было два с половиной годика — жила бедно, как и сотни миллионов советских семей послевоенного времени. Глава семьи Владимир принимает решение переехать на Кубань, которую он не жалея жизни защищал от фашистских оккупантов во время Великой Отечественной.
Семья Гарибянов останавливается в станице Казанская и начинает новый этап жизни, не имея кроме скарба с одеждой и нехитрой утварью ничего: ни кола, ни двора. Все их богатство — дети и безграничная любовь. Кров и пищу давали сердобольные соседи, которых по сей день в семье Гарибян вспоминают добрым словом. Какое-то время Ася, Владимир и дети жили, как кочевники, переезжая с места на место, от одного соседа к другому.
Ждали праздника — пришла беда
А под Новый год, вместо ожидаемого праздника, к Гарибянам пришла беда: их обворовали и едва не убили. Выбили хлипкую дверь, ворвались в комнату, где они спали прямо на полу, набросили на Владимира одеяла и подушки, перекрыв ему кислород, и под дулом пистолета забрали у семьи последнее. Наутро — ни одеть, ни обуть нечего. И без того бедная семья лишилась даже носильных вещей.
Нападавших потом поймали. Но вещей Гарибянов у них не нашли. И тем обиднее и горше было Гарибянам, когда узнали: их ограбил и чуть не лишил жизни муж хозяйки, у которой снимали тогда угол. Разыскиваемый за дезертирство, он с подельниками промышлял воровством и разбоем тут же, в окрестностях станицы, Узнав от дочери, что у них остановились квартиранты, решил их ограбить. Из злополучной квартиры Гарибяны тогда переехали к бабе Нюре, милостиво предложившей свой кров.
Ася и Владимир работали в колхозе от рассвета до заката. Молодая женщина — сначала на уборке свеклы, потом — дояркой-телятницей, фронтовик, глава семьи — то трактористом, то прицепщиком, то на ферме рабочим. Но тяжкий труд не приносит достатка, семья бедствовала.
Спотыкался, падал, сдирал в кровь
колени и снова шел…
Послевоенное детство Пети Гарибяна мало чем отличалось от детства миллионов его советских сверстников: улица, футбол с соседской ребятней на пустыре с импровизированными воротами, школа-«семилетка». Дома из старших — только сестра Марго, да две сестрички помладше — Лидия и Леночка, которые родились уже здесь, в Казанской. В немудреный досуг босоного детства входили и драки, зачинщиком которых часто был Петя. «Днем мама в колхозе допоздна работает, а вечером сапоги милиционерам, которые приходят по мою душу, начищает, приговаривая: «Только не троньте, пожалуйста, моего сыночка…», — вспоминает Петр Владимирович.
Поиски своего пути у Гарибяна-младшего напоминали причудливые кульбиты. Судьба словно подтрунивала над ним, ведя паренька по извилистому лабиринту и щедро одаривая тумаками и затрещинами, преподнося один за другим уроки жизни. Он ошибался, спотыкался, падал, сдирал в кровь колени, поднимался и снова шел.
Окончив «семилетку», юноша перешел доучиваться в «одиннадцатилетку» и… был отчислен за «хорошее», как говорит сам Петрос Вараздатович, поведение. Потом было СПТУ под Армавиром, но электромонтером наш герой так и не стал — отучившись год, сбежал домой. «Учился я хорошо. Но поскольку был драчуном и задирой, обычной дворовой шпаной, имел много проблем! — смеется Петрос Гарибян. — Хотя мне казалось, что дрался за правое дело, за справедливость!».
Вернувшись домой, в станицу, будущий следователь по особо важным делам работал: собирал макулатуру и металлолом, косил сено, пас коров, свиней, словом, делал всю работу, что мог делать сельский мальчишка.
Следующей «альма-матер» юного Петра стал Батумский мореходный техникум, куда паренек успешно сдал вступительные экзамены — русский язык и математику. И снова — дежавю! Осторожно переспрашиваю: неужели опять сбежал? «Да-да, снова сбежал! — ироничным тоном подтверждает генерал-майор юстиции. — Там все по команде: шагом-строем, на камбуз… Муштра и однообразие. Надоело, хотя море любил…».
Море ли влекло романтичного Петра, или Петр море, но так или иначе они встретились вновь. Только на сей раз не с южным Черным — северным Балтийским. Петра призвали в армию. Молодой Гарибян отслужил три года — сначала окончил с красным дипломом «учебку», потом дослужился и до командира отделения на корабле Балтийского флота.
Кстати, в перерыве между Батумской мореходкой и армией неугомонный Петя успел сбежать из отчего дома и год проучиться в горном техникуме в Донецкой области! Слушая повествование Гарибяна-младшего, отмечаю, насколько же прозорливы родные Петра, окрестившие его живчиком!
Наступил на горло партийному руководству
После армии кульбиты судьбы не закончились, но вектор жизни стал выстраиваться стройнее. На горизонте появились нечеткие пока очертания желанного будущего, до которого Петру еще предстояло сделать несколько шагов: поработать каменщиком-штукатуром на заводе СМУ-9, что начал строиться между Казанской и Кропоткином, побыть инструктором по спорту, под началом которого — 500 «химиков», отбывающих заключительную часть наказания на стройках народного хозяйства, за год окончить экстерном два старших класса вечерней школы и получить аттестат о среднем образовании, стать кандидатом в члены коммунистической партии Советского Союза (КПСС) и… потерять этот статус.
«Наступил, видимо, я тогда им на горло, — делает вывод Петр Гарибян, — требовал у профсоюза, у партии, чтобы на развитие спорта нам с моими подопечными деньги выделили. Объяснял, где только мог, что надо то-то и то-то, а без денег даже в те времена невозможно ничего было сделать. Ну и дотребовался: вызвали меня на ковер и начали разбирать — почему я требую, да еще и жалуюсь. Посмотрел, послушал их и сам выложил на стол этим «товарищам» удостоверение кандидата в члены партии». Так мой герой навсегда распрощался с Коммунистической партией Советского Союза.
Ночами разгружал вагоны, а утром шел на учебу
И вот наконец-то вуз. Но и здесь не обошлось без злоключений. Дважды Петросу Гарибяну пришлось поступать на юридический факультет Кубанского государственного университета и оба раза… удачно! Спросите, в чем подвох? Вот как сам генерал-майор юстиции отвечает на этот вопрос: «В 1971 году сдав успешно вступительные экзамены, я поступил на юрфак КубГУ. Нас, студентов, «подтянули» на стройку корпуса университетской столовой. Вдруг вызывает меня декан факультета и говорит: «Ты отчислен!». Я начал выяснять — как так? Вступительные сдал на «хорошо», да и по законодательству СССР, лица, отслужившие в армии, имели преференции при поступлении в вузы. А мне в ответ: ничего, пойдешь на рабочий факультет (рабфак — прим. авт.)! Подготовительные курсы такие были при университетах и институтах в советское время для рабочей и сельской молодежи… Подался я на рабфак, прошел собеседование, отучился, сдал экзамены и в 1972 году снова стал студентом юрфака Кубанского госуниверситета».
Учился Петр достойно, но часто пропускал лекции — ездил на соревнования, играл в футбол — за колхоз, за университет. Играл за деньги, на то и жил. Брался за любую подработку: ночью разгружал вагоны, а утром шел на учебу.
Здесь же, в университете, встретил любовь всей своей жизни — Каринэ, которая тоже училась на юридическом, только курсом младше. Свадьбу сыграли в Казанской, у родителей Гарибяна, такую, о которой до сих пор с задором вспоминают родные Петра и старожилы станицы.
Не хочу работать в милиции!
— Почему был выбран именно юридический факультет? — не могу удержаться от вопроса.
— Чтобы законы знать! Меня ведь милиция частенько била, хотел ее приструнить! — признается следователь по особо важным делам, генерал-майор юстиции.
— Удалось приструнить?
— Еще как! — смеется Петрос Гарибян и вспоминает, как на комиссии по распределению после окончания университета (в СССР государство решало, куда отправить работать выпускника вуза) дерзко отказался от работы в милиции. — Членам комиссии прямо так и сказал: вы хотите, чтобы у вас, в милиции, работал следователь, который не хочет у вас работать? Сказал это и вышел из кабинета! За мной следом вышел лен комиссии: как так, Гарибян, почему Вы отказываетесь от работы в милиции?! Я объяснил, сказал, что культура и методы работы прокуратуры мне импонируют больше, чем милицейские. Этот человек оказался начальником отдела кадров краевой прокуратуры! Вот так я стал стажером прокуратуры Выселковского района Краснодарского края.
Апшеронский «прокол»
Целый год начинающий следователь Гарибян работал в прокуратуре стажером с наставником — опытным следователем. Самостоятельно расследовал несложные дела, а что потруднее — под руководством старших коллег. Наставнику государство доплачивало за нагрузку 10 рублей, что по меркам 70-х годов весьма неплохая добавка к зарплате. «К великому сожалению, сейчас такого института наставничества, который был раньше, уже нет, что, конечно же, сказывается на качестве следствия», — констатирует мой собеседник.
Прошло совсем немного времени — стажера Гарибяна представили к первому званию лейтенанта юстиции, и он стал самостоятельным следователем прокуратуры.
Мой герой берет паузу, тягостно вздыхая, и вспоминает о своем «Апшеронском «проколе»: «В Апшеронской районной прокуратуре, где я отработал следователем шесть лет, у меня были раскрыты все дела, за исключением одного — изнасилования шестилетней девочки. Молодой я был… Не все, видимо, учел… Но потом я все же раскрыл это дело. Вычислил преступника, а во время сбора доказательной базы и лечащий врач девочки, и ее родители были против участия ребенка в следственных действиях — не хотели лишний раз травмировать и причинять ей страдания. Так что формально это дело осталось нераскрытым. Но я все равно посадил этого подонка, посадил уже за преступления, совершенные им в отношении других людей…».
Именно в Апшеронске за Гарибяном закрепилась слава следователя, который способен раскрывать уголовные дела, не выходя из кабинета, посредством дедуктивных умозаключений.
Краевая прокуратура и должность прокурора-криминалиста у Гарибяна были уже потом, по прошествии шести лет работы «на земле», в «районках» — въедливой, опасной, но такой нужной для общества. Курируя 18 районов края, обучая работе специалистов на местах, прокурор-криминалист Гарибян все также видел кровь, насилие и самые низменные стороны человеческой природы, чувствовал чужое горе, сопереживал и сострадал, хотя и принято считать следователей и прокуроров какими-то особенными, безэмоциональными сущностями без души и сердца.
Громкие дела Гарибяна
Однако самые сложные дела о резонансных преступлениях Гарибян расследовал уже в Москве, когда он работал сначала следователем по особо важным делам прокуратуры Московской области, потом — в Генеральной прокуратуре страны, а затем — старшим следователям по особо важным делам при председателе Следственного комитета РФ. От одних только названий учреждений и должностей дух захватывает!
Но как, должно быть, захватывало дух у «важняка» Петроса Гарибяна, когда к нему на стол попадало очередное дело о громком убийстве, в котором мировая общественность тут же успевала рассмотреть политическую подоплеку и заподозрить власти России в причастности к расправе над оппонентами.
В 2006 году Гарибяну поручают расследование сразу двух резонансных дел — только что совершенного убийства журналиста «Новой газеты» Анны Политковской и убийства редактора русской версии журнала «Forbes» Пола Хлебникова, преступления двухлетней давности.
Оба дела — на контроле лиц из высшего эшелона власти страны. Каждый шаг и каждое слово руководителя следственной группы Петроса Гарибяна — под пристальным вниманием общества и СМИ, российских и зарубежных. Любой комментарий на публику может быть истолкован превратно, а процессуальное действие — стать предметом широких дискуссий в масс-медиа.
В таких условиях следователи крупица за крупицей собирали улики, сутками отсматривали записи камер видеонаблюдения, вычисляя убийц и организаторов, взаимодействовали со спецслужбами других стран, куда вели следы заказчиков.
…Как завороженная, слушаю рассказ Петра Гарибяна, как были изучены тысячи записей с видеокамер на улице, где жила обозреватель «Новой газеты», как идентифицировали подозреваемых на записях черно-белого и цветного изображения, как следы фигурантов по одному делу находили, расследуя другое дело, и как пересекались между собой дело Анны и дело Пола. Слушаю и понимаю: все это достойно отдельной книги, и не какого-то там детектива, а хорошей документалистики.
— Руководство или власть давали указания, что нужно делать, а чего не нужно по делу Анны Политковской и Пола Хлебникова? — задаю вопрос, что называется, в лоб своему собеседнику.
— Никогда! — Так же прямолинейно и категорично отвечает Петрос Гарибян. — Никто и никогда за все 40 лет, что я отработал в следствии, не принуждал меня принимать незаконные решения. Ни руководство генеральной прокуратуры, ни руководство Следственного комитета России! И я сомневаюсь, что и другим следователям кто-то из высших эшелонов дает противоправные указания. Следователь — самостоятельная в процессуальном плане фигура, это — закон! Указания активизировать работу — давали. О просьбах, о том, что требуется следственной группе — да, об этом спрашивали, когда мои отчеты по делам Анны и Пола заслушивали в Генпрокуратуре и Следкоме. Но чтобы сказать мне, делай то-то и то-то — нет!
А просьба у меня тогда была одна: чтобы не расформировывали мою группу, моих ребят, которых я набрал из разных регионов страны, научил работать, которые мыслили и действовали со мной в унисон.
Расследование убийства Анны Политковской следственная группа Петроса Гарибяна вела несколько лет, дело дважды направлялось в суд. Первый раз суд присяжных оправдал обвиняемых. И только со второго захода организаторы и исполнители были осуждены и приговорены к реальным срокам лишения свободы: кто — пожизненно, кто — на 22 года, двое — на 14-15 лет и один — на 11 лет.
«Преступления подобного рода хорошо спланированы и подготовлены, организаторы и исполнители — в криминальной среде не новички, — рассказывает Петр Владимирович. — Убийца Анны неоднократно бывал около ее дома, в ее подъезде, он даже открывал ей двери, когда она выходила гулять с собакой! Вот так он выслеживал ее, репетировал убийство и привыкал к своей жертве. Расследование дела затягивалось и потому, что мы не могли обойтись без помощи наших коллег в Великобритании: отправляем туда запрос о том, кто встречал Анну Политковскую в аэропорту, когда она в последний раз была в Лондоне. И по несколько месяцев ждем реакции, а потом приходит ответ с вопросом: а вам для чего нужна эта информация? И так — по всем нашим запросам в Великобританию!».
Дело Пола Хлебникова тоже было раскрыто Гарибяном, к которому оно поступило на доследование после нескольких судебных процессов. Установлены все фигуранты. Но к суду не привлечены: исполнители в бегах, заказчик мертв. Они могли бы быть осуждены, если бы в 2006-ом, когда впервые дело Пола было направлено в суд, присяжные бы не оправдали обвиняемых. Если бы…
Сын армянского народа, воспитанный Россией
Грузия, Кубань, Москва… А есть ли место Армении в жизни Петроса Гарибяна? Есть! И довольно значимое, и дорогое. Десять лет с 1986 по 1996 годы мой герой отработал прокурором-криминалистом в Ереване и с большой теплотой вспоминает то время. Уехал, когда понял, что с развалом Советского Союза отделившаяся республика с каждым годом становится все более похожей на иностранное государство. И все бы ничего, только делопроизводство в этом государстве должно было вестись на государственном — армянском языке. А его прокурор-криминалист Гарибян почти не знал!
Посольство — печать в паспорте — и вот Петр Владимирович снова в России. Колоссальный опыт Гарибяна оказался востребованным в Московской областной прокуратуре, где моему визави предложили должность следователя по особо важным делам — «важняка», выражаясь сленгом спецслужб.
Однако уехав из Армении, связей с ней не разорвал: в Ереване Петр Владимирович справил свадьбы двух сыновей — сначала младшего Самвела, потом — старшего Артура. И именно Ереван — родина и невесты Самвела Беллы, с которой младший сын Гарибяна дружил с самого первого класса школы, и невесты Артура Марины. К слову, выпускница факультета русской филологии Ереванского госуниверситета Марина (в девичестве Варданян) — победительница конкурса красоты «Мисс Армения-2006» и участница конкурса «Мисс Европа-2006».
Петрос Вараздатович не только талантливый следователь, но и муж, отец, свекор и четырежды дед прекрасных внуков. «Меня с Арменией связывает любовь. Она моя по духу и по крови. Я сын армянского народа, воспитанный Россией!», — так о себе говорит Петр Гарибян.
Оба сына Гарибяна — юристы, старший Артур, имея за плечами опыт работы в прокуратуре Домодедовского района, сейчас — заместитель начальника Госстройнадзора по Московской области, младший Самвел — майор юстиции, руководитель отдела Следкома Домодедовского района. Супруга Каринэ — адвокат.
— Не тяготит ли вас такой союз мужа и жены с диаметрально противоположными профессиональными функциями — обвинения, с одной стороны, и защиты, с другой? — задаю некорректный, но, на мой взгляд, важный вопрос.
— Нет. Никаких трений и разногласий по этому поводу у нас не возникает, — рассказывает Петр Владимирович. — Напротив, обсуждая те или иные рабочие вопросы, я могу подсказать Каринэ, где, на мой взгляд, не доработал следователь, где допустил откровенный прокол. Но не для того, чтобы «отмазать» кого-то, а для того, чтобы направить следствие на верный путь, соблюсти все нормы процессуального кодекса при расследовании дела. Как-то мне даже сказали, что кое-кто из следователей сетует на то, что моя супруга составляет слишком правильные ходатайства, на которые следователь при всем желании не может ответить отказом!
— В Казанской часто бываете?
— Люблю Казанскую и бываю там часто. Когда болел папа — в месяц по несколько раз приезжал из Москвы. Сейчас приезжаю туда к маме, к старшей сестре. Три месяца назад маму возил на операцию в Краснодар — серьезный диагноз, но врач, сделавший анализы после операции, дал оптимистический прогноз, вселил надежду. Летом снова собираюсь в станицу, в отчий дом, к маме…
Чудны твои дела, провидение!
Родители Аси, Гукас и Репсиме Мурадяны, жившие в грузинском поселке Табацкури, были людьми уважаемыми. Главу семейства почитали за твердый, отважный характер и ценили за труд — Гукас Папикович единственный в поселке, кто прекрасно постиг ремесло мыловарения. Это в наши дни мыловарение — широко распространенное и обыденное дело, а в те времена — явление штучное и приносящее не великий, но стабильный доход. Великолепный наездник — лошадь в то время на селе была единственным средством передвижения, хороший ремесленник, Гукас был добытчиком, защитой и опорой для семьи. В людях Мурадяны ценили порядочность, честность, трудолюбие и доброту. И, наверное, как никто знали цену жизни — помнили те ужасы геноцида, через которые пришлось пройти их родителям, бежавшим из Карса.
Историческая армянская земля город Карс всегда был предметом территориальных притязаний Турции, город неоднократно переходил то Турции, то Армении, то России, то снова Турции. Чего только не пришлось пережить армянской диаспоре, жившей в Карсе, то и дело подвергавшемся осаде.
Но самое страшное случилось в 1915 году прошлого столетия, когда Османская империя начала расправу над армянами, жившими на территории Турции — их депортировали в непригодные для жизни места, обрекая на мученическую смерть, убивали без суда и следствия, над ними глумились, чиня расправу всеми возможными способами. По разным оценкам геноцид с 1915 по 1923 годы унес жизни от миллиона и более армян!
Вот от такого ужаса чудом удалось спастись предкам Аси. «Прадедов мамы вывез французский корабль. Так они оказались в Грузии. Многое им пришлось пережить. На глазах маминого сродного брата в Карсе были зверски убиты его родители. Когда наша семья уже обосновалась и обжилась в станице Казанской, мы ездили в Грузию специально, чтобы найти его. Нашли. Привезли к нам, уже 60-летнего, свой век он доживал здесь, в России», — рассказывает Петр Гарибян.
Не знаю, возможно, и хотели забыть тот ад Мурадяны, но так сложилась судьба, что день рождения дочери Аси выпал как раз на 24 апреля — День памяти о геноциде армян. Чудны твои дела, провидение…
Украденное сердце
А дальше была война. Великая Отечественная война, перемоловшая в своих огненных жерновах десятки миллионов людских судеб. «Все для фронта, все — для победы» — этим девизом жила тогда вся страна. Семья Мурадян отправляла на фронт мыло собственного изготовления, сама Ася вязала для солдат варежки, шарфы, носки. И через своего дядю передавала тем, кого забирали с Боржомского района на фронт.
В один из таких визитов к дяде, красавицу Асю с варежками и шарфами заприметил молодой военный, приехавший в их Боржомский район за новобранцами. Заприметил и украл сердце девушки, как говорит сама Астхик Гукасовна. С Вараздатом Гарибяном встречались они тогда всего лишь неделю, а потом возлюбленный Аси уехал на фронт.
Вараздат через раненого, который попадал в госпиталь Боржомского района, передал своим родителям весточку о том, что в селе Табацкури у него осталась любимая девушка. Из отчего дома Асю забрал отец Вараздата Петрос Гарибян, проделав на лошади не ближний путь.
Семья Гарибянов приняла девушку как жену сына, а через несколько месяцев на свет родился первенец Аси и Вараздата — дочь Марго. Вот так род Гарибянов породнился с родом Мурадянов — в военное время, без политесов и церемоний, но основательно и на всю жизнь. Гарибяны старшие тоже вносят свой посильный вклад в общее дело победы — выращивают скот для армии советского союза, для фронта.
Ушедший воевать еще в 1939-м на Финскую, Владимир Гарибян вернулся домой в конце Великой Отечественной — пропахший порохом, с одним ранением и множеством седин, такой долгожданный для родных и близких. А еще через два года Ася родила ему сына Петю. Вместе чета Гарибян прожила 60 лет, и как утверждают, не скандалила ни разу, в какие бы водовороты не бросала их судьба.
Звезда рода Гарибян
Будучи приглашенной в гости в дом Аси Гарибян, осторожничаю с вопросами — вижу, как нелегко порой справляется с нахлынувшими от воспоминаний волнениями Астхик Гукасовна, которой в апреле исполнилось 95 лет. «Дети у меня росли, как бурьян, но всегда были горой друг за друга», — признается с порога Астхик Гукасовна.
Хрупкая, миниатюрная как дюймовочка, мать четырех детей, бабушка восьми внуков и двенадцати правнуков Ася Гарибян по сей день хранит в себе ту тонкую, аристократическую красоту, над которой не властно время. Точеный овал лица, красивые глаза, добрый, проникновенный взгляд, тонкие кисти рук. Даже в платке и домашнем платье она похожа на изящную фарфоровую статуэтку.
И как же подстать ей имя: Астхик в переводе с армянского — звездочка. А она и есть звездочка, не только по имени, но и по роли, отведенной ей самой жизнью: быть звездой и освещать путь родным и близким, и в первую очередь — детям.
Это ее руки хранили домашний очаг, мыли и убирали, обстирывали и начищали, создавая уют даже в землянке. Это ее маленькие руки с пяти утра и до глубокого вечера из развороченной комбайном холодной земли убирали свеклу, доили на ферме коров, пекли хлеб. Это они обнимали и жалели, дарили тепло и ласку, лечили и оберегали, спасали и хранили. Это они — почти кукольные ручки — вырастили четырех детей, вынянчили внуков и правнуков.
«Не приведи Бог, как мы тяжело жили, — вздыхает Астхик Гукасовна, — целый день отработаешь в колхозе, а вечером — дома: надо убраться, всех обстирать, а стирали тогда, дочка (обращаясь ко мне — прим. авт.), только на руках… Сделаешь всю работу — ноги подкашиваются от усталости. А Владимир, когда дети в школу пошли, пока не проверит у них уроки, спать не ляжет. Работали, не жалели себя, но стыдно говорить: покушать иногда нечего было…».
Но даже тогда, когда в доме было, что поесть, кое-кто из Гарибянов умудрялся оставаться голодным. «Прихожу домой, смотрю — нет целой бадьи сметаны, а еще утром она полной была, спрашиваю — где сметана, а Петя мне: я ребят накормил! А сам-то ел? Нет, говорит, не ел», — разводит руками Астхик, а я, слушая потоки воспоминаний, складываю «пазлы» жизни рода Гарибян в одну цельную картину — грустную и радостную, с победами и поражениями, слезами и весельем, курьезами и драмами.
Вот Ася вошла в дом родителей мужа и свекровь, мать Владимира, заменила ей мать (Асина мама умерла совсем молодой), вот станичные бабуси учат четырехлетнюю Марго говорить по-русски и справляются с этой задачей всего за неделю; а вот — Гарибяны строят свой первый саманный дом в Казанской, строят всем миром, всей станицей; вот первая Петина драка и милиция на пороге, а вот свадьба сына в недостроенном доме с земельным полом, на которой лихо отплясывает станица; вот Ася сутками дежурит у постели тяжелобольного мужа, а вот — памятник защитникам Отечества с выбитым на нем именем ветерана Великой Отечественной войны Вараздата Петросовича Гарибяна, установленный администрацией станицы на кладбище…
Говорят, человек живет столько, сколько живет память о нем в сердцах людей. Память о муже и отце бережно хранят и Ася, и дети — помнят едва ли не каждый, вместе прожитый день, берегут как зеницу ока фронтовые медали и фотографии.
Центр притяжения — отчий дом
«Петя так горел работой, столько о ней рассказывал, что не только его сыновья, но и наши дети пошли по стопам брата — закончили юридический факультет! — вступает в разговор дочь Гарибянов, сестра Петра Лидия. — Моя дочь, Нэлли, работает автоюристом, дочь Марго — подполковник юстиции, Натэлла — в прокуратуре Московской области. Это уже династия!».
Три дочери Гарибянов — Марго, Лидия и Елена. Три сестры, но не по Чехову — по-гарибяновски. Старшая Марго живет тут же, в Казанской, рядышком с мамой, и по праву считается ее первым ангелом-хранителем. Лидия с семьей обосновалась в соседнем Армавире и часто бывает в отчем доме, а младшая Елена — в Подмосковье. Мне посчастливилось познакомиться только с двумя из сестер.
Лед и пламень: светлокожая, с утонченными чертами Лидия и яркая, чернобровая Марго с большими карими глазами — только на первый взгляд такие разные. Но в обеих — и в мягкой, жизнерадостной Лиде, и в мудрой, рассудительной Марго — тот же несгибаемый гарибяновский стержень и характер: открытый, добрый, хлебосольный и жизнелюбивый. И если задаться целью найти тот позитив и душевную теплоту, которых нам так не хватает сегодня, то все это в полной мере есть в семье Гарибянов.
Мы разговариваем всего ничего, а впечатление, что этих людей я знала вечность. Замечательные рассказчики, Лидия и Марго наперебой делятся историями из своего детства и юности, унося меня, словно машина времени, в те далекие годы.
«Хоть и был в Советском Союзе атеизм тогда, а церкви на Кубани всегда были открыты для людей и службы вели. Но мы-то детьми были, мало что понимали о Боге, о вере… И вот, бывало, возьмет меня с собой в ночь на Пасху станичная бабуся в церковь, поставит там корзинку с куличами да яйцами и заставит сторожить, приговаривая: «Не спи, Маруська, бисова душа, сторожи корзинку, а не то разговляться завтра будет нечем!». А какой из меня, пятилетнего ребенка, сторож? Ночь. Я спать хочу!», — смеется Марго.
«Мы часто сидели у церкви. Бабушки идут в храм, увидят нас и давай кутьей угощать, одна другой приговаривая: «Сначала гаробяновым дочкам дадим!», — вторит ей Лидия, признаваясь, что до сих пор любимым лакомством из детства считает кутью.
В семье фронтовика и члена коммунистической партии Советского Союза Петроса Вараздатовича Гарибяна отношение к вере было весьма лояльным, хотя коммунистам и надлежало в те годы быть атеистами. Своих детей Гарибяны крестили и в церковь ходить не запрещали. Хотя и не воцерковляли, как и многих из нас. На вопрос о вере у сестер ответ однозначный: «Мы христиане, православные!».
Не вдаваясь более в подробности их отношений с Творцом, скажу лишь, что в Гарибянах чувствуется некий внутренний кодекс чести — свод неписаных законов, через который не переступит ни один из них, какие бы обстоятельства в жизни не сложились. Возможно, это и помогло всем четырем детям Аси и Владимира «выйти в люди» — получить высшее образование: Марго и Елена окончили торговый институт, Лидия — пединститут. И всегда оставаться… людьми — совестливыми, порядочными, честными.
Хотя не только в образовании дело: чтобы быть достойным звания человек, необязательно иметь диплом. Но душу, убеждения и внутренние ограничители — непременно!
А у моих Гарибянов душа — нараспашку для мира. Гостеприимные и креативные, с потрясающим командным духом, они не упускают ни одной возможности собраться всем вместе в мамином доме и устроить праздник с песнями, стихами, шутками, розыгрышами! Все вместе — это и сама мама, Астхик, и семьи детей, и дети детей, и правнуки Аси Гарибян.
«Вы представить не можете, что мы на новогодние праздники вытворяем! Костюмы одеваем, маски и всей гурьбой идем к маме, так весело!», — говорит, улыбаясь, Лидия.
А я включаю образное мышление и пытаюсь представить, каким ярким светом, добром и счастьем наполняется отчий дом, когда он в очередной раз становится центром притяжения всех Гарибянов…
Фото: генерал-майор юстиции, следователь по особо важным делам Петрос Вараздатович Гарибян; отец Петроса - Вараздат Гарибян в рядах Советской армии (первый ряд справа). Фото из семейного архива.
