Спасательный круг
В фокусе — детство
Гоша — назову его условно так — здесь хорошо знакомый и частый гость. Блондин с небесно голубыми, широко распахнутыми глазами, волевым лицом, одет по последней моде — облегающие джинсы и безрукавка поверх стильной рубашечки. Хоть сейчас на обложку журнала! Он спокоен, держится уверенно, говорит размеренно. Вопросов не боится. Разве что легкий речевой дефект выдает его небольшое волнение. На него устремлены десятки взоров и столько же «когда», «почему» и «зачем». Его внимательно слушают и снова задают вопросы, много вопросов!
Гоша
Гоша не звезда, хотя, наверное, при желании и мог быть — с такой-то внешностью. И выступает он не в кругу своих фанатов и поклонников. Все гораздо серьезнее: Гоша отчитывается перед комиссией по делам несовершеннолетних.
За плечами Гоши — семья из неблагополучных родителей, где есть отчим, равнодушный к его судьбе, да мама, которая частенько прикладывается к бутылке. В перспективе у Гоши — суд по уголовному делу об угоне и поджоге автомобиля. Подростки просто хотели покататься. А потом — замести следы. Насмотревшись фильмов, решили: нет машины — нет и отпечатков пальцев и доказательств вины. Автомобиль подожгли. Но улики все равно остались. Сейчас паренек с модельной внешностью на подписке о невыезде.
Однако на комиссию Гоша попал совершенно по другому поводу: за мелкое хищение, за неуплату административного штрафа за кражу металлолома, совершенное им, причем уже вторую. Первая попытка, когда Гоша украл металлические ограждения с территории дач и спрятал их неподалеку, не увенчалась успехом: кто-то опередил Гошу и забрал похищенное из тайника, оставив незадачливого парня без добычи, но со штрафом за правонарушение — 3000 рублей.
Объектом второй кражи был все тот же металлолом. Украденные кровать, сетка и буржуйка обернулись для Гоши двойным расходом — на компенсацию заявителям и штраф за административное правонарушение.
Причины для краж, по мнению Гоши, были «вескими» — в первом случае парню нужны были деньги на… подарок для девочки, с которой он дружил, во втором — на жизнь.
Зато сейчас Гоше уже «стукнуло» 18 и отговорки больше не сработают — он вступает во взрослую жизнь с ее законами, где не будет уже комиссии по делам несовершеннолетних, сердобольных и гуманных педагогов, психологов, все понимающих сотрудников администрации Кавказского района и органов соцзащиты, для которых Гоша уже как член семьи.
В планах парня на ближайшую перспективу — устроиться работать на завод в Краснодаре. Но сбудутся ли они — зависит от хода расследования уголовного дела, которое «висит» на Гоше, и вердикта суда.
А на сегодняшний день молодой человек не может покинуть даже пределов Кавказского района без разрешения следственных органов, о чем ему по-отечески заботливо напоминает председатель комиссии Светлана Викторовна Филатова. Гоша согласно кивает, уверяя, что закон более не нарушит, и продолжает рассказывать о жизни. В какой-то момент воспоминаний о делах минувших дней с его уст срывается: «Да я ему морду набью!».
Зажмурив на секунду глаза, жду грома и молний от членов комиссии и уже начинаю сочувствовать излишне откровенному Гоше. В зале воцаряется тишина, десятки изумленных взоров устремляются на «оратора», и очень спокойное: «Гоша, а зачем ты его морду набьешь? Чего ты этим добьешься — очередного конфликта с законом?!» вводит в легкий ступор уже меня.
Достучаться до каждого
А где же негодования? Где возмущения? Где, наконец, эмоциональный накал? Все эти вопросы мигом проносятся в моей голове, потому как неоднократно была очевидцем совершенно иного стиля общения со своими подопечными комиссии по делам несовершеннолетних в одном сибирском регионе.
Поведение и умение выстраивать диалог комиссии там и здесь, в Кропоткине, как небо и земля. Нахмуренные брови, лица — маски, стальной взгляд, прокурорский, безапелляционный тон и лексика, больше подходящая для зала суда, где идет процесс над закоренелым преступником, не заслуживающим снисхождения. Это — там.
Стремление выстроить диалог, понять суть проблемы, найти пути ее решения, сделать подопечного и его родителей своими союзниками, строго, но корректно объяснить, что и почему делать категорически нельзя — это здесь. И чем больше я наблюдала за взаимодействием членов комиссии с детьми и родителями, тем отчетливее в памяти всплывал курс вузовской педагогики с Макаренко и Ушинским, Толстым и Сухомлинским. Вот они, основы классической русской советской педагогики — в этом зале, задействованы с каждым подопечным.
Череду судеб таких разных и одновременно похожих пропускают через себя те, кто входит в комиссию по делам несовершеннолетних. Представители администрации района, прокуратуры, следственного комитета, центра занятости населения, соцзащиты, инспекции по делам несовершеннолетних, здравоохранения — прежде всего люди, которые, соприкасаясь с бедой, не могут оставаться безучастными к ней, и уже потом функционеры с кругом должностных обязанностей.
Они пытаются найти подход и достучаться до каждого. До отца семейства, напивающегося до состояния забытья и не могущего узнать свою подпись; до мамы подростка, которая долго не могла понять, за что же задержали ее сына, когда от него исходил запах перегара; до статных парней — учеников одной из школ района, сводивших счеты с водосточной трубой из-за невозможности найти общий язык с новым учителем математики; до худенькой, как тростинка, женщины с душком после вчерашнего, один ребенок которой временно помещен в центр социальной реабилитации из-за невыносимых условий жизни дома, а другой — задушен мамашей по неосторожности еще в младенчестве…
Ребенок должен воспитываться в семье!
Протянуть руку помощи, окружить такую, на языке закона — неблагополучную семью пристальным вниманием — еще полдела. Главное — результат. А он может быть разным. «Успех здесь не всегда гарантирован», — констатирует зам.председателя КДН, начальник отдела по делам несовершеннолетних администрации Кавказского района Наталья Глуховская, наш разговор с которой коснулся едва ли не всех нюансов работы с трудными детьми и их нерадивыми родителями.
— Исправляются, меняют образ жизни и подход к воспитанию детей примерно половина из тех семей, с которыми мы работаем, — с нотками сожаления говорит Наталья Иосифовна. — Если же мы видим, что все наши усилия бесплодны, мы выходим в суд с заявлением на ограничение родительских прав, это временная мера, на полгода, когда родители еще могут одуматься и через суд вернуть ребенка.
Была у нас история, что называется, на грани. Наши специалисты вели семью одну. Мама — трудяжка, но выпить любила. Как только заведется свободная копейка — мама с папой сразу ее на алкоголь тратили, детки в период запоев никому из родителей не нужны. Бились мы с ними, но ничего сделать не могли — обратились в суд, ограничили их в родительских правах. Детишек передали в замещающую семью. Приемных родителей сразу предупредили, что есть вероятность того, что родители одумаются, пересмотрят свой образ жизни, свои пристрастия и попытаются вернуть детей. Так оно и получилось. Родители через суд сняли ограничение прав и вернули детей. Так вот — когда их передавали, плакали все: и приемные родители, которые прикипели душой к детям, и сами детки, и родные родители… Постоянно контролируем эту семью и мы, и опека, и школа с ними большую работу проводит. Живут скромненько, бедновато, но зато дети с мамой, которую они очень любят.
— Часто приходится инициировать лишение родительских прав?
— Политика государства в этой сфере сейчас направлена на то, чтобы ребенок воспитывался в кровной семье и родители не лишались родительских прав, а ограничивались в правах, если уж другими методами решить проблему не получается. При ограничении прав всегда есть надежда, что ребенок может вернуться в семью! А на период ограничения ребенок получает статус социального сироты и передается в замещающую семью. Не в интернат, а именно в замещающую семью на полгода.
— В Кавказском районе много таких замещающих семей?
— Много! И все они, прежде чем получить статус замещающей семьи, проходят предварительную подготовку в школе приемных родителей, с ними работают психологи, медики, они сдают экзамен, тестирование. И только потом с документами обращаются в опеку. Государство такие семьи поддерживает: замещающим родителям выплачивается зарплата плюс пособие на содержание приемных детей.
— Как узнаете, что в той или иной семье проблемы, требующие вашего внимания?
— К нам поступают сообщения из разных источников. Это и школа, где ребенок постоянно на глазах учителей, и больницы, поликлиники, куда мамочка приводит ребенка, и его состояние, внешний вид вызывает у представителей здравоохранения вопросы, и соседи, и компаньоны-собутыльники, которые сегодня вместе пьют, а завтра, по каким-то своим причинам, сообщат об этом к нам.
— Получили сигнал и что дальше?
— Выезжаем в семью. Выясняем причины, что не так в семье: родители пьют, обижают ребенка, не создали условий для нормального проживания, посещения школы и выполнения уроков, не купили учебные принадлежности или же сам ребенок, образно выражаясь, отбился от рук, попал под дурное влияние друзей. И по итогам обследования составляем план работы с семьей на полгода, где даем предметные поручения выполнить комплекс мер соцзащите, органами опеки и здравоохранения. Назначается ответственная структура, которая курирует эту семью, и выносит рекомендации. Если видим, что сдвиги есть, но незначительные, план работы продлеваем еще на полгода. Бывает, что и по два года с семьей работаем. А когда понимаем тщетность своих усилий, тогда уже суд и ограничение родительских прав.
— Как сами родители относятся к ситуации, когда их вызывают на комиссию по делам несовершеннолетних?
— По-разному. Иногда не понимают всю серьезность ситуации. Иногда стыдятся и как-то мобилизуются, берут себя в руки. А иногда плачут… Вызывали на комиссию не так давно семью по поводу того, что ребенок перешел улицу в неположенном месте. А у нас только в этом году было три ДТП по вине детей, поэтому мы реагируем на такие факты. А они пришли к нам и в слезы — и ребенок, и родители… Мы даже сказать им еще ничего не успели! Так людям было совестно и неудобно.
На грани
Разные люди, разное мировоззрение и воспитание. Разная сила воли. У семьи, которая была на грани и уже почти потеряла детей, хватило моральных сил на «переформатирование» самих себя, хватило воли, чтобы подняться со дна и вернуть детей. Им поверили. И доверили жизни четырех деток — мал мала меньше.
Мы договорились с этой семьей о встрече — просто поговорить за жизнь, узнать, в чем нуждаются и чем можно помочь. Но не сложилось — в последний момент они от встречи отказались. Что ж, это их право. Наше право — не называя имен и фамилий, мест проживания, не нарушая тайну личной жизни — рассказать коротко историю этой семьи. Другим в назидание.
Сказать, что эта семья была неблагополучной — значит, ничего не сказать. Ветхое съемное жилье, папа, мама, четверо детей. Семью тянет на себе одна мама — не чурается любой работы, даже самой черновой. Папа… папе бы, как говорят, тогда больше подошла роль трутня. Попала в руки свободная копеечка — сразу в магазин, за спиртным. Пили много, без меры. Выгоняли детей на улицу, а за запертыми изнутри дверями кипели мексиканские страсти — с выяснениями отношений и побоями. Дети — голодные, грязные, полураздетые, предоставленные сами себе, не видели ни родительского воспитания, ни заботы, ни любви.
Когда их в очередной раз забирали в центр социальной реабилитации — несказанно радовались теплу, чистоте и горячей еде. А сотрудники, едва сдерживая слезы, наблюдали, как малышня пыталась есть и перемещаться, как животные. Ведь это с кошками и собаками дети проводили значительную часть времени и перенимали все их повадки. «Дети-маугли» — такой эпитет кто-то обронил в сердцах.
Из рассказа очевидцев: «Дело в начале января было. Детишек только привезли из центра «Теремок», а до нас уже слух дошел: малышня слоняется по улицам и в дом попасть не может. Приехали туда, зашли во двор, и сердце обмерло: дети полураздетые, в сандаликах на босу ногу ходят по грязи, перемешанной со снегом. Дверь закрыта. Мы давай стучаться — не открывают. Стучались в окна и двери так, что подняли всю округу. И вот на пороге мать этих детей, не лицо — месиво… Избил муж во время совместной гулянки. Собрали мы все тряпки, которые были в доме, укутали детей и повезли в больницу. А когда зашли в приемный покой, детки радостно захлопали в ладошки: «Ура, сейчас нам кушать принесут!»…
Полгода дети тогда провели в реабилитационном центре. Родители к ним не пришли ни разу. Комиссия по делам несовершеннолетних вышла в суд с заявлением об ограничении родительских прав и только тогда горе-родители осознали, что происходит. И стали искать помощи.
В рамках программы «Точки трезвости» они прошли очень дорогостоящее, но для них бесплатное, лечение в наркологии Краснодара, привели себя в человеческий облик и навели порядок в своем жилище. Состоялся суд, на котором пришли жалостливые станичники дали свидетельские показания в пользу взявшихся за ум родителей.
Однако решение суд тогда вынес не в их пользу — родителей все же ограничили в правах. Детей на полгода передали в приемную семью. А у родной мамы, тяжело переживавшей вердикт Фемиды, появился стимул бороться за свое материнское счастье. Через полгода родители обратились в суд за снятием ограничения в правах. И добились возвращения детей в родную семью! Они успели ухватиться за брошенный им спасательный круг.
Из рассказа очевидцев: «Мама словно переродилась, когда детей вернули. Активно стала интересоваться их учебой, взаимодействовать с педагогами, выполнить все их рекомендации. Ни одного родительского собрания не пропустила. И детки стараются. Многие предметы им сложно даются — сказывается ситуация, в которой они еще не так давно пребывали. Поэтому обучаются по специальной коррекционной программе.
Семья живет все в том же ветхом жилище, но там — чистота и порядок. Даже старая полочка, на которой лежат столовые приборы, застелена белоснежной тканевой салфеткой. А какая работяга эта женщина! Гусей выращивает, берется за самую тяжелый труд, чтобы заработать копейку для семьи».
Вот такая история падения и возрождения. История, в которой службы профилактики района пока не спешат ставить точку…
Помощь нужно уметь принять
Рабочая неделя Людмилы Алексеевны Санниковой захватывает воскресенье и длится все семь дней. Иногда включая и темное время суток. Нет, выходные и праздничные есть. Но в реальном расписании, которое зависит от ЧП с ее подопечными, их почти нет.
Должность Людмилы Алексеевны называется солидно — заместитель директора по воспитательной работе средней школы №12 Кавказского района и ко многому обязывает: быть готовой выехать по звонку из правоохранительных органов в любое время суток из-за проступка учащегося школы, постоянно находиться в режиме ожидания и колоссальной ответственности, уметь разрешить конфликт и защитить интересы даже тех, к кому основательно приклеился эпитет «неблагополучный» или «трудный».
Для своих подопечных и их родителей Алексеевна — как с любовью ее называют самые маленькие школьники — и мудрый судья, и опытный защитник, и умный союзник. Циника она заставит стыдиться и краснеть, потерявшего человеческий облик — задуматься о светлом и добром, нуждающемуся протянет руку помощи.
Именно к Алексеевне обращаются школьники нерадивых мам и пап, когда за долги семье отрежут электричество — она договорится с энергетиками и оплатит задолженность из своих личных денег. Именно к ней прибегают те, кому приходится ездить в школу из соседней станицы — Алексеевна не оставит без денег на дорогу, и на паспорт, который родители не удосужились вовремя оформить своему ребенку, тоже даст, и на школьный обед добавит.
Людмила Алексеевна — не олигарх, у нее семья — муж и дети, живут на зарплату, но по-иному она не может. Видеть голодные глаза Пашки и пройти мимо, знать, что Ольге или Сашке не на что добраться до дома и не помочь — не в ее правилах. Сама должность обязывает быть в какой-то степени альтруистом и Алексеевну, и большинство тех, кто каждый день работает с неблагополучными семьями и сталкивается порой с чудовищной нищетой и обездоленностью самых маленьких.
Эти люди обязательно помогут и сделают даже больше, чем обязаны по должностной инструкции. Вопрос лишь в том, смогут ли принять и грамотно распорядиться этой помощью те, кто в ней нуждается…
Елена Локоткова.
*** ***
Только факты:
Управлением социальной защиты населения в Кавказском районе и отделением профилактики семейного неблагополучия (ОПСН) проводится работа с 39 семьями, находящимися в трудной жизненной ситуации, в которых воспитывается 93 ребенка, 19 семьями, находящимися в социально-опасном положении, в которых воспитываются 55 несовершеннолетних.
За три первых месяца 2017 года проведено 66 рейдов уличной социальной работы, в ходе которых не выявлено ни одного несовершеннолетнего, находящегося без законного представителя.
С осужденными по уголовным преступлениям несовершеннолетними со сроками наказания не связанными с лишением свободы реализуется подпрограмма «Мы в ответе за свои поступки». Проводятся мероприятия, направленные на профилактику детских суицидов.
В рамках программы «Азбука порядка» дети из многодетных семей, стоящие на учете, осваивают гигиенические правила и навыки. Клубной работой, направленной на формирование у детей навыков общения, умения договариваться, уступать, повышение своей самооценки, охвачено 97 несовершеннолетних.
Специалисты ОПСН оказали помощь шести семьям в трудоустройстве родителей; помощь вещами оказана 36 семьям, содействие в погашении задолженности по ЖКУ — 13 семьям, помощь в натуральном выражении (продуктами, промтоварами) оказана 58 семьям. Оказывается помощь бывшими в употреблении мебелью, бытовой техникой, детскими колясками, кроватками.
Оказывается всестороння помощь семьям, находящимся в трудной жизненной ситуации в оформлении государственной социальной помощи, детских пособий, субсидий, а так же в сборе документов для оздоровления детей по бесплатным путевкам министерства труда и соцразвития края.
