Донбасский дневник
Поддержать братский народ
Губернатор Кубани Александр Ткачев: «Повлиять на ход событий на юго-востоке Украины невозможно, однако мы помогаем мирным гражданам, прежде всего женщинам и детям, которые приняли совершенно оправданное решение покинуть зону боевых действий. Мы делаем все, чтобы поддержать братский народ, близкий нам по духу. Надеемся, что ситуация нормализуется. Многие вернутся на родину, но тем, кто захочет остаться жить и работать в нашем крае, мы обязательно поможем».
«Русская весна» началась в Донбассе мощно и неожиданно
Пролог. «Новая надежда»
Еще в последнюю неделю февраля казалось, что все пропало. В Киеве бесновались победившие «активисты» майдана, Верховная Рада угодливо штамповала любые решения, продиктованные бывшей оппозицией, а назначенный в Харькове съезд представителей юго-востока закончился пшиком. По стране на автобусах разъезжали боевики «Правого сектора», свергая неугодных представителей местной власти и вымещая злобу на памятниках Ленину, а с телевизионных экранов представители новой власти грозили, что скоро в Крым и Донбасс поедут «поезда дружбы», которые быстренько наведут там новый, майданный порядок. Затравленные бойцы «Беркута» понуро возвращались домой, а парламент с поспешностью ночного грабителя отменил либеральный языковый закон, гарантировавший права русскоязычного населения.
Новые хозяева Киева не боялись «рабского» Донбасса. Действительно, чего было бояться? Даже во время майдана Донбасс безмолвствовал. Этот долгий сон многие приняли за политическую смерть нашего края.
Было от чего впасть в уныние, глядя на полное торжество победивших национал-радикалов, скачущих на центральной площади столицы…
И вдруг неожиданно взорвался Севастополь. На многотысячном митинге был избран народный мэр. Оказалось, что город русской славы готов к своей третьей обороне. Не прошло и двух суток, как местный «Беркут» марш-броском занял позиции у Чонгара и Перекопа, а парламент автономии провозгласил референдум о самоопределении полуострова. На стратегических объектах появились «вежливые люди». Мы увидели, как, за что и какими методами можно бороться. Крым принес Донбассу южный ветер надежды…
«Русская весна».
Начало
В последних числах февраля, просматривая странички нашего издания в соцсетях, наткнулся на одно сообщение, адресованное редактору. Злое послание. Мол, что, вы тоже испугались майдана? Почему не рассказываете людям о том, что в нашей области на 1 марта намечаются митинги?
Эти слова, честно говоря, резанули. Кто это боится? Написал ответ автору, чтобы объяснил, что это за мероприятие, о котором ни по телевидению, ни в интернете ничего не говорится?
Вместо ответа мне прислали ссылку на группу в «Одноклассниках» с красноречивым названием «Антимайдан». Как оказалось, действительно, здесь содержался призыв всем жителям Донбасса выйти на акцию под названием «русская весна». И под этим призывом более 10 тысяч отметок «класс!».
Когда я подошел к памятнику Ленина возле администрации, где и должен был быть митинг, с сожалением заметил, что народу немного. Впрочем, не успев толком расстроиться, увидел, что по центральной улице в сторону памятника, как на первомайской демонстрации в советскую эпоху, идут плотные группы людей. Подходят и становятся на аллее возле памятника. И их все больше и больше. Столько уже лет двадцать не собиралось.
Наш городок Новоазовск — небольшой, чуть более десяти тысяч жителей. Тихое, спокойное место, где на митинги собиралось от силы сто человек. А тут такой наплыв! Человек 600. В руках российские флажки, на одежде — георгиевские ленты. Большое число молодежи и немалое количество желающих выступить. Решили дать слово всем. И понеслось! Простые новоазовцы, большинство из которых до этого никогда не выступали на митингах, выходили к памятнику и говорили. Эмоционально, запинаясь от волнения, но искренне и с болью в сердце.
Позвонил другу — донецкому журналисту, чтобы похвастаться, вон, мол, какие у нас в Новоазовске люди! В ответ услышал ироничное: «Пятьсот, говоришь? У нас в Донецке более десяти тысяч собралось! Избрали народного губернатора».
Бегу домой, к компьютеру. А там, как сводки с фронтов: многолюдные митинги в Луганске, Мариуполе, Харькове. И везде — российские флаги.
Протест «без головы»
Общественный взрыв первых дней марта оказался полной неожиданностью для всех, в том числе и для новой киевской власти. Но там, не особо пытаясь понять причины происходящего, заявили, что народные выступления инспирированы российскими спецслужбами.
Я сам много думал об этом феномене внезапной пророссийской направленности народных выступлений. Естественно, многие жители Донбасса мечтают о воссоединении двух братских государств, многие хотят, чтобы их малая родина «вернулась домой», в Россию. Однако среди участников митингов и тех, кто поддерживает движение сопротивления, есть немало таких, кто хотел жить именно в Украине. Но не в майданной стране, жадно хватающей «печеньки» из рук американских эмиссаров, а в государстве, которое будет развивать дружественные отношения с Россией, станет полноправным членом Таможенного союза, не оглядываясь на Запад.
И на кого в этой ситуации было надеяться? Только на Россию, на Путина. Именно в этом, как мне кажется, заключаются причины любви восставшего Донбасса к российским символам.
Наиболее ярко непонимание сущности народных выступлений проявилось через два дня после первой волны митингов. 3 марта состоялась сессия Донецкого областного совета, которая должна была рассматривать, в том числе, и политический вопрос. Возле здания собралось несколько сотен митингующих, которые требовали, чтобы депутаты пошли по крымскому сценарию, объявив референдум о самоопределении Донбасса. Однако в сессионном зале приняли какое-то формальное решение, причем не все даже поняли, за что именно проголосовали.
Тогда люди, как и обещал народный губернатор, пошли на штурм здания. Кордон милиции после переговоров отошел, и сначала единицы, а потом и сотни людей ворвались в помещение, чтобы заставить депутатов принять решение.
Но сессию тогда так и не смогли собрать. Представители власти ретировались, а несколько десятков сторонников Губарева остались ночевать в захваченном здании. Через три дня их выбили оттуда силовики, а сам народный губернатор был задержан.
Казалось бы, бунт обезглавлен, и скоро все успокоится. По крайней мере, так утверждал новый губернатор, олигарх Сергей Тарута, прозванный донецкими коллегами за полное непонимание ситуации в крае «космонавтом». Но на следующие выходные в городах Донбасса снова прошли митинги. И так каждые выходные в течение всего марта.
«Вставайте, люди, танки идут!»
Утром зазвенел телефон. Взволнованный голос сообщил: «В Красноармейском танки! Их люди блокируют!».
Сон сняло как рукой. Через полчаса подъезжаем к этому селу, расположенному на севере района. Картина по обе стороны дороги — мирная. Может, ошибся тот, кто сообщил о военной технике? Да и какие у нас танки?
Танков, действительно, не оказалось. На окраине села стояли семь боевых машин десанта. Колонна развернута на север, перед ней поперек дороги лежали большие ветки. Спереди и сзади — люди. Мужчины, женщины, дети.
— Вот, — махнул в сторону сотрудников милиции мужчина средних лет, — нас всех уже записали на видео, а завтра начнут «тягать». За сепаратизм. А как на майдане те гады убивали «беркутовцев» — так это ничего страшного?
Слово «майдан» вызвало бурю эмоций у его собеседников.
— Езжайте в Киев, там наводите порядок! — громко обратилась к военным пожилая женщина.
— Зачем к нам приехали? Мы вас не звали! Нам мир нужен. У нас дети.
Послушав аргументы селян, подхожу к сельскому голове, стоявшему рядом, на обочине, и прошу рассказать, что же именно произошло?
— В три часа ночи начали кричать по селу: «Люди, вставайте! Танки идут!». Народ высыпал на улицу. Мужики взяли бензопилы, спилили ветки и заблокировали дороги… Вот, теперь стоят. Ждут, пока техника уйдет. Вроде бы договорились разблокировать, чтобы те ушли, но люди ждут, пока сюда приедет другая колонна. Ее сейчас в другом селе блокируют.
Тем временем к одному из активистов подходит офицер, и устало, но с явным облегчением говорит: «Все, мы возвращаемся». Проходит пара минут, и военные машины уходят на запад.
Активисты едут на автомобилях провожать военных за территорию района. Жители расходятся. В пути колонна несколько раз останавливается. Видно, армейское начальство все-таки хочет выполнить приказ о передислокации. Но не получается: полтора десятка легковушек следуют по пятам и не думают разъезжаться.
Донецкое восстание выходит на новый уровень
Что же касается областного центра, то к началу апреля народные выступления здесь постепенно превращались в «прогулки выходного дня», когда на площади Ленина собирались несколько тысяч человек, потом шли и брали штурмом очередное административное здание, иногда даже громили его и уходили. Беспощадно и бессмысленно. Не было никакого плана, никакой организации. Поэтому, когда 6 апреля несколько сот митингующих взяли штурмом областную администрацию, никто не придал этому значения. Но тут начала поступать информация, что в Донецке и в Луганске взяты штурмом здания СБУ, активистам достались сотни единиц оружия, а к ночи «выстрелил» и Харьков. И там захватили администрацию. Во всех трех городах были объявлены народные республики. Стало ясно, что происходит что-то очень важное.
В следующие три дня под контроль митингующих перешли административные здания в большинстве городов Донбасса. Где-то были штурмы, где-то удавалось решить вопрос миром. Создавалось ощущение, что власть в области переходит к ДНР, а хунта деморализована. Особенно это проявилось 13 апреля, когда в Киеве было объявлено о начале так называемой антитеррористической операции в Славянске. На город двинулись армейские БТРы, а в небе летали вертолеты. Но безоружные люди с иконами перекрыли мосты и заблокировали военную технику. Так продолжалось несколько часов, а потом военные получили приказ отступить. Первый штурм Славянска был отбит.
В нашем районе флаг Донецкой республики вывесили на несколько дней позже. Все понимали, что долго так продолжаться не может, и ждали референдума, который должен был решить судьбу Донбасса.
Мариупольская трагедия
В начале мая украинская власть, накопив силы, перешла в наступление. Второго числа произошла «Одесская Хатынь», которая потрясла жестокостью. В этот же день начался штурм Славянска. Однако здесь у хунты ничего не вышло: организованное крепкое ополчение отбило все атаки, нанеся украинским войскам чувствительные потери. Не смог противник взять и Краматорск — там армию выгнали местные жители. А в Мариуполе уже назревала беда.
Этот второй по величине город Донецкой области был окружен блокпостами украинской армии. Сюда же начали стягиваться батальоны «Азов» и «Днепр», чтобы задавить протестное движение. И быстро принялись за дело, разгоняя безоружных жителей, оборонявших здание горисполкома. Правда, сначала стреляли поверх голов или под ноги. Но люди не отступали, точнее, отступали, но потом снова приходили и захватывали здание.
Драма произошла в День Победы. Когда огромная демонстрация мариупольцев шла на митинг, посвященный это святой дате, со стороны городского УВД послышались выстрелы. На большой скорости в город вкатились украинские БМП. И начался штурм милиции, который продолжался несколько часов и закончился пожаром, уничтожившим здание.
Безоружные люди пытались помешать беспределу, по ним начали стрелять. Однако это не остановило народ. Мариупольцы начали возводить в центре города баррикады, кидать в отступающую бронетехнику камни и даже захватили одну заглохшую «бээмпэшку». Ночью запылала воинская часть, расположенная в центре города, слышались выстрелы со стороны аэропорта, где находилась база украинской армии.
— Милиционеры сказали, что они больше киевским приказам подчиняться не будут. И эта банда начала их расстреливать, — хриплым голосом добавил пожилой мужчина. — Десять БТР и один БМП! На один горотдел! И человек 150 этих бойцов.
— Над нами издеваются, уничтожают! Накипело уже так, что мы не боимся! Меня зовут Татьяна. Я — жительница Мариуполя, родилась и живу здесь, — вступает в разговор женщина средних лет. — Мы все — люди мирные. А нас называют «дебилами донбасскими». Удивлялись, возмущались, не понимая, почему такое отношение? А мы просто не хотим войны. Мы хотим жить так, как мы живем, работать, хотим говорить на своем языке, сохранять свои ценности. У нас есть память дедов, отцов, все воевали, и мы это чтим. И вот сейчас пришла та пора, когда народ, наконец, объединился, и в нем заговорило чувство гордости, достоинства.
Референдум
Власть всячески стремилась сорвать референдум о самоопределении Донбасса. Была развернута мощнейшая информационная кампания, суть которой сводилась к двум тезисам:
1.Волеизъявление незаконно, так как оно будет проводиться не по украинским законам, поэтому никаких правовых последствий иметь не будет.
2.Все, кто будет организовывать референдум — преступники, которые будут привлечены к уголовной ответственности.
Кроме того, в область начали массированно вводиться правительственные войска и добровольческие батальоны, которые сразу же принялись активно проводить карательные акции. Пока только в западных районах, примыкающих к вотчине Коломойского — Днепропетровской области.
Однако все это не могло остановить стремления народа выразить свое отношение к незаконной киевской власти. В украинской пропаганде всячески муссировалось мнение, что «сепаратисты» ни в коей мере не представляют мнение большинства граждан нашего края. Поэтому многим хотелось опровергнуть это, достучаться до нового руководства страны, заставить их услышать Донбасс. И по языковому вопросу, и по вопросу федерализации страны, наконец, по вопросу свертывания антитеррористической операции.
Так сложилось исторически, что почти все региональные и местные СМИ Донбасса не поддерживали восстание, будучи зависимыми либо от олигархов, либо от власти, либо от американских и европейских грантов. Естественно, что подготовку к референдуму они освещали только в негативном ключе.
Меня мучили серьезные сомнения: с одной стороны, нужно было дать материал о том, как и где будет проходить голосование. С другой — было страшно: выйдет газета, и сам себя сдашь силовикам.
Номер с этой статьей печатался в среду: до голосования — четыре дня. Донецким друзьям-журналистам дал задание: если не выйду на связь, значит, меня «запаковали», пусть ищут. Мерил шагами кабинет и ничем не мог себя занять. И чем больше ходил, тем больше хотелось пойти в церковь. Вообще-то, я не считаю себя верующим человеком, сказывается комсомольское воспитание. А тут вдруг захотелось, что называется, укрепиться духом.
Но после обеда открылась дверь, и в кабинет зашел священник одного из сельских храмов нашего района. Я был поражен таким совпадением.
Батюшка сразу же начал разговор о том, что люди у нас ничего не знают о предстоящем референдуме, и что он принес мне листовку, которую сам составил, для размещения в газете. Я показал ему свой материал. Почитав, он счел мою статью лучше. Мы разговорились. Обо всем: политике, церкви, начинающейся войне, жертвах среди мирного населения. Помню, меня до комка в горле потрясла его фраза: «Когда мои прихожане ездят в те края, я прошу их крестить воюющие города — Краматорск и Славянск».
Говорили мы с ним долго. Уже распрощавшись и выйдя из кабинета, священник вернулся: «Давайте я вас благословлю». Благословил. И стало так спокойно, как будто он забрал с собой весь мой страх, всю неуверенность.
Вообще, тема православия и донецкого восстания еще ждет своего исследователя. Несмотря на то, что официально православная церковь сохраняла нейтралитет во время вооруженного противостояния по понятным причинам, многие священники вместе со своей паствой принимали участие в движении сопротивления. Среди них на сегодня есть и погибшие, и пострадавшие от карательных батальонов. Претерпел от репрессий и благословивший меня батюшка, которого предал священник из Киевского патриархата.
Среди ополченцев тоже много людей верующих истово, даже воцерковленных. Духовная связь с историей и религией предков — одна из наиболее характерных черт донбасского восстания. Даже председатель СБУ Наливайченко признал, что украинские спецслужбы столкнулись с проблемой «православного фундаментализма». А в нынешней Украине руководящие посты занимают сектанты, греко-католики и раскольники из Киевского патриархата. Возможно, из-за этого храмы господни стали одной из главных мишеней украинских «Градов» и артиллерии, наряду со школами и больницами…
В референдуме приняло участие почти три четверти избирателей Донбасса, свыше 90% из них проголосовали за государственный суверенитет ДНР. Это была победа, которую добыл сам народ. Это был пик мирных выступлений сограждан за свои права.
Вместо мира — война
Народ сказал веское слово, теперь была очередь политиков. Конечно, никто особо не надеялся на признание результатов референдума со стороны Киева, Вашингтона или Брюсселя. Но поддержку со стороны России ждали. Надеялись, что введение миротворческих сил остановит развязанную украинской властью войну против собственного народа. Руководство ДНР и ЛНР официально обратились к Москве за признанием республик.
Официального признания не последовало. Были слова поддержки со стороны партий, представленных в Госдуме, была мощная информационная поддержка российских СМИ, в ополчение не прекращался поток добровольцев и средств, собранных общественными организациями. Но не более.
Прошло время, и даже скептики убедились в правильности взвешенной политики. Именно такой подход руководства РФ помог достигнуть перемирия в Донбассе на базе «плана Путина».
Но возникла другая проблема: руководство самопровозглашенных республик оказалось не готово к государственному строительству в условиях международной изоляции и военной агрессии со стороны Украины.
Правда, уже в июле-августе, когда война подошла к крупным городам Донбасса, ситуация изменилась. Когда уничтожают твой дом и погибают друзья, ты объявляешь свою войну, начинаешь отвечать ударом на удар.
Говоря о тяжелейших для нас летних месяцах, невозможно обойти стороной человека, который стал символом движения сопротивления — Стрелкова. Застенчивый и незаметный, но человек, одержимый идеей мира, он стал военным лидером ополчения.
В условиях тотальной неразберихи он спокойно и твердо руководил обороной Славянска, которая, уверен, займет свое достойное место в истории. Он сплотил вокруг себя разрозненных, необученных добровольцев, и постепенно в боях заложил основы армии Новороссии. Даже отступление из Славянска он превратил в стратегическую победу, наведя порядок в рядах донецкого ополчения и организовав его для защиты Донбасса.
Оккупация
В нашем, как и в других сельских районах, ополчение так и не было создано. Не было оружия. Поэтому украинский флаг на здание администрации вернулся быстро. Военным важно было укрепить стратегически важную приграничную местность, откуда прямой путь на Мариуполь.
Но сначала охранять границу от «сепаратистов» взялся батальон «Азов».
Прибыв в окрестности Мариуполя, бойцы подразделения принялись похищать и пытать местных активистов. 1 июня у нас в Новоазовске вооруженные люди в балаклавах забрали двух мужчин. Затолкав их в багажники, рванули восвояси.
Два дня никто не знал, что с нашими парнями. Люди, хоть и боялись, вышли на митинг к райотделу милиции, но его начальник честно сказал, что ничего не знает, и вряд ли сможет помочь. К его чести, заявление о похищении милиция приняла. А на третий день одиозный политик Ляшко, который курировал «Азов», у себя в фейсбуке опубликовал запись допроса с одним из пропавших. На всех, кто смотрел, она произвела угнетающее впечатление.
Вернулся парень домой через неделю, когда на благополучный исход уже почти не было надежды. Зашел в редакцию поблагодарить за то, что помогали его искать. Я бросился его обнять. «Тише, тише, у меня все ребра поломаны», — застонал он.
— Как же ты выжил?
— Я терял сознание. Потеряешь — и отдохнешь немного. Когда меня обменяли, я сам не мог уже идти к машине, тащили под руки.
Против него даже не открыли уголовное дело: обвинять парня было не в чем. Оружия в руки не брал, а то, что участвовал в мирных акциях или подвозил на машине людей, ну что с того? Зато покалечили в назидание другим «сепаратистам».
Пришел день, и мне нормальный человек с украинской стороны настоятельно порекомендовал уехать на пару месяцев. Пока все уляжется.
В начале августа я уехал в Центральную Украину. Но и здесь не было покоя. С родины приходила информация, что местные «майданутые» решили разобраться со мной по-настоящему. Один из них не пожалел денег, выпустил газетенку, полностью посвященную моей «антигосударственной преступной деятельности». 20 августа, когда в район приехала спецгруппа СБУ, чтобы зачистить все проявления «сепаратизма», на сессии районного совета они подняли вопрос о моем увольнении с должности. Представителям спецслужб передали собранное на меня досье. Находиться в родной стране стало опасно. Я пересек российскую границу…
С.Шведко.
