Родной обычай старины

Семейные традиции и предпраздничные хлопоты

Мы любим Пасху Христову за то, что праздник этот семейный, сокровенный. И радуемся ей, независимо от того, есть ли в нас силы вместе с другими отстоять долгую службу в храме или их хватает только на то, чтобы просто зажечь свечу, лампаду перед семейными образами, усадить родных за праздничный стол в чистом доме.

Мы дети сытого времени. Сдобой и вареным яйцом нас не удивишь. А вот торжественностью и важностью момента удивить можно. В такой обстановке мы чувствуем свою сопричастность к чему-то великому и прочному, гармоничному и чистому, как праздничный перезвон колоколов.

Чисто в душе, чисто в хате

Хорошо запомнила, как однажды в моем детстве мама то ли в шутку, то ли всерьез сказала: «Праздники придуманы для ленивых, чтобы мы хотя бы три раза в год — к Рождеству, Пасхе и 7 ноября — привели дом в порядок, перестирали постельное и шторы, побелили стены и почистили себя… В чистоте и порядке жить легче…».

В гармонии с миром и Богом тем более. И вправду, в веру нашу тесно вплелись обыденные и предпраздничные хлопоты, ставшие семейными традициями: привести в порядок жилье, очистить себя молитвой и посильным постом, помочь немощным и проведать их в эти дни, одарить детей, родных и знакомых вкусным куличом, крашеным яйцом, пирогами, накормить холодцами…

А совсем недавно в разговоре мама припомнила одну семью с улицы им.Д.Ульянова.

— У них дом всегда был в порядке. Ведь к Пасхе было положено освежить побелку в доме, вычистить, выскоблить до белизны матицу — главную несущую деревянную балку потолка. У них детей не было, может, поэтому и сорить было некому и побольше времени на уборку оставалось. Красить тогда было нечем и не за что. Ножом выдраивали балку и доски деревянных полов, если они были. Если же полы были глиняными, то мазали их жидким раствором глины. Побелили, поскоблили, подмазали — вот и естественная дезинфекция жилья, польза здоровью. В печах выпекали хлеб, пироги и пасочки, которые теперь называем куличами, окрашивали яйца луковой шелухой. Если позволяли средства, покупали пищевые краски на рынке. Там же хозяйки приобретали и краску для ткани, подкрашивали нижние наволочки, делали их густорозовыми или голубыми. И вот они своим ярким цветом по-праздничному просвечивают сквозь кружева — прошву или выбитый ришелье рисунок верхней белоснежной наволочки. Белоснежное кружевное полотенце, которым укрывают сверху иконы, наволочки, подзоры для кроватей и тумбочек у иконостаса, тюлевые или марлевые занавеси на окна крахмалили и подсинивали, чтоб они держали подольше форму и первозданную белизну.

Старики, выстояв долгую ночную пасхальную службу, сразу же рано утром заходили с освященной снедью на расположенное рядом с храмом кладбище, чтобы похристосоваться с родителями, родственниками. А уже дома разговлялись, завтракали. В гости в родительский дом приходили их взрослые дети со своими детьми, было шумно. Пироги, холодцы, кисели, узвары, чай с пасочками… На родительский день ходили на кладбище уже со вновь выпеченными куличами и крашеными яйцами.

Раз яйцо, два яйцо

Вволю куриных яиц не было. В многодетных семьях крашеные яйца сразу делили между детьми. А малыши распоряжались ими, как считали нужным. Более взрослые съедали сразу по несколько штук. Рискованные несли яйцо покрепче на кладбище, где можно было испытать судьбу: стукнуть носиком яйца по такой же крашенке. Если скорлупа от удара трескалась, битое яйцо уступали сопернику. Но если оставалось целехоньким, забирали выигранное и отправлялись искать нового соперника. Не отказывались от угощения из рук земляков, собирали яйца, оставленные на могилках.

— Оказалось, есть и третий вариант, — рассказывает моя мама. — Придумал его твой дядя Ваня, тогда ему было лет 10. Чтобы старшие не «увели» его сокровище, взял и закопал крашеные яйца в горшок с большим цветком. А через какое-то время комната наполнилась «ароматом», не поймем, откуда запах. И только тут он вспомнил, что хотел продлить праздник.

Не утонуть в сирени

В годы, когда властями и педагогами не поощрялось посещение кладбищ, поводом ходить туда стала христианская традиция содержать в порядке могилки. И она свято передается от поколения к поколению. Территории кладбищ становятся местом своеобразных субботников. И хуже от такой заботы не бывает. Особой строкой всегда проходила вырубка поросли сирени. На старых кладбищах она отступает к окраинам, но все равно упорно держится. И если Пасха поздняя, успевает порадовать глаза приходящих.

Никакая радость не сравнится

— Какой пасхальный день для тебя самый памятный? — допытываюсь у мамы, Валентины Петровны Скворцовой.

— Никогда не забуду пасхальные дни 1944 года. В предвоенное время моего папу Петра Григорьевича Панфилова как инструктора по туровым опоросам свиней отправили обучать других. Из совхоза имени Максима Горького мы переехали в станицу Кавказскую, затем в станицу Ленинградскую нашего края, потом в совхоз «Донсвиновод» Мечетинского (Зерноградского) района Ростовской области. Мы, мама Пелагея Васильевна и старшие трое детей, переезжали везде вместе с ним. В «Донсвиноводе» папа был управляющим отделением, построенным в степи. Там даже деревьев не было — не успели вырасти. Отсюда его забрали на военные сборы в мае 1941 года и, как оказалось, на долгие годы. В июне началась война, в ноябре родился наш младший брат. Там и пережили оккупацию. Когда Кубань и Дон освободили от фашистов, мамины родные сестра и брат перевезли нас назад в станицу Дмитриевскую, чтобы было легче выжить. Но голодовать приходилось. На Кубани картошка не уродилась, а в Ростовской области ждал своего часа целый погреб овощей. Мама оставила нас на свою старшую сестру Февронью (мы жили в ее хате) и отправилась пешком в «Донсвиновод». Хотела продать запасы и выручить немного денег. Прошло две недели, мамы все нет. Чтобы мы слушались и не баловались, тетя Хавроша предупредила: «Если Полюшка не вернется, придется мне вас сдать в детдом…». Мы так ждали прихода мамы, все глаза проглядели и так боялись своей предстоящей участи. И вот в пасхальный день еще вдалеке увидели женщину, на ней мамина перекрашенная в ярко-оранжевый цвет юбка. Вначале встали на колени, а потом бросились навстречу ей. И не было у нас радости больше, чем обнять нашу воскресшую из неизвестности маму! Картошку она не продала, некому было покупать, раздала людям.

С верой о Вере

В пасхальной череде, посещая могилы близких, мы всегда стараемся в первую очередь зайти к тому из родных и знакомых, кто ушел в иной мир недавно. В этом году я лично начну с моей одноклассницы Веры Канищевой (Калининой). Ровно год назад мы беседовали с нею у могил близких. Рассказ ее запомнился, дал повод к размышлению.

Однажды Вера гостила в семье сына и родственников его жены в Поволжье. Спросила она у сватов: «Когда здесь принято ходить на могилы близких — на Пасху или в родительский день?». Сваты ответили: «У нас ходят на Троицу. Вернее, предприятия выделяют автобусы, чтобы отвезти людей на достаточно отдаленное кладбище. Там же за пределами кладбища и накрывается общий стол для всех».

— А почему на Троицу, почему не на Пасху или в родительский день? — допытывалась моя одноклассница.

Сваты ей в ответ удивленно:

— А как же мы могилки под снегом найдем? Весной у нас еще сугробы!

Вера тогда подытожила: «Как все просто! Климат, обстоятельства не спишешь со счетов! Главное, хранить память и поддерживать могилы близких, когда это позволяют сделать погода и здоровье».

Ты была права, Верочка! Добрая память тебе. Светлой веры и надежды нам, остающимся с именем Христа, хранить память об ушедших, встречать приходящих и продолжать ставшие семейными традиции.

Татьяна Мишина,

ст.Дмитриевская.